Тайны ловозёрской тундры

Раскинувшаяся в западной части Коль­ского полуострова Ловозёрская тунд­ра даже в наши дни во многом остаётся тайной за семью печатями.

Ловозёрская тунд­ра

Причина, как в давние времена, одна. Кроме абориге­нов, лопарей, промышляющих рыболовством и оленеводством, в этих суровых климатичес­ких условиях, где солнечные и ночные часы, сменяясь, длятся до полугода, где невероятно красивы северные сияния, не желают селиться привыкшие к комфортабельному быту чужаки. Лишь подвижников – учёных, не исключающих того, что именно тут состоялось зарождение рода человеческого, что именно здесь долж­но искать следы русской Атлантиды, манила и продолжает манить эта загадочная, промёрз­шая земля. К примеру, на заре прошлого столетия в Ловозёрской тундре побывали экс­педиционные отряды таких корифеев, как Г.А. Надсон и А.Е. Ферсман. В Лапландии – устарев­шее название Кольских земель – они изучали не только возможность употребления в пищу лучшего средства от авитаминоза, морских водорослей, ламинарий и фукусов – морской капусты. Но, конечно, культуру, быт, обычаи, верования лопарей, утверждающих, что их предки вышли из глубин Белого и Баренцева морей. Приближение к культурно-культовым корням, по меткому выражению академика Ферсмана, дав много корректного бесценно­го этнографического, географического, геофи­зического материала, существеннее больше нагнало мистического тумана. Вот об этом пре­словутом мистическом тумане, обернувшимся едва ли не эпохальным открытием, связанным с незаурядной, трагической судьбой гениаль­ного естествоиспытателя Александра Василь­евича Барченко, речь пойдёт ниже.

С РЕВОЛЬВЕРОМ ПРОТИВ ДУХОВ

Как всякий талантливый, не от мира сего чело­век, Барченко был соткан из противоречий, обрета­ющих полную гармонию только в стремлении не­медленно приступить к построению коммунисти­ческого общества, в котором наравне с марксистско-ле­нинскими постулатами долж­ны существовать постулаты оккультные, мистические, не­традиционные. И, надо при­знать, этой своей идеей Новой красной веры, он увлек мно­гих интеллектуалов, в среде которых резко выделялись ди­ректор Института мозга, учё­ный с мировым именем В.М. Бехтерев и молодой, уже признанный за кордоном, ес­тествоиспытатель, философ Чижевский. Они, эти его верные союзники, когда речь за­шла о безотлагательном поиске смысла че­ловеческого бытия и «русской Атлантиды» на северной оконечности России, предпочли те­оретизировать, отказавшись разделить тяготы сурового походного быта. Бехтерев, впрочем, оказался на высоте, всячески способствуя вы­колачиванию экспедиционных средств, снаб­жению небольшого отряда путешественников аппаратурой, провиантом, тёплой одеждой, армейскими палатками, оружием. Приятель Барченко, Я.А. Камшилов, годы спустя вспоми­нал о том, что, пробыв на Севере два года, учё­ный, не прерывая связи с Институтом мозга и Бехтеревым, экономя средства и силы, броски в тундру осуществлял набегами, зарабатывая на текущие расходы, заведуя испытательной станцией Мурманского губземуправления. Как ребёнок радовался тому, что ему по должнос­ти начальника экспедиции положен револь­вер. Камшилов без тени иронии замечает, что «личным оружием Барченко оберегал себя от злобных духов тундры, когда шаманы такие встречи подстраивали».

БЕХТЕРЕВ ПОВЕРИЛ, ДЁМИН ПРОВЕРИЛ

В августе 1922 года Мурманское губернское экономическое совещание через местные га­зеты проинформировало горожан о том, что профессор Барченко и его единомышленни­ки «отправляются в Лапландскую экспедицию, для того, чтобы произвести всестороннее со­циальное и экономическое обследование районов, прилегающих к так называемому Ловозёрскому погосту, вблизи от которого се­лились лопари и саамы. Интрига, о которой официально предпочитали молчать, заключа­лась в том, что погост на самом деле был цен­тром русской Лапландии – земли совершенно неисследованной, на месте которой в древ­ности находилась та самая «чудь, что в землю ушла». Сведения о чуди – прародине челове­чества – фигурировали как в российских, так и в зарубежных летописных источниках. Бар­ченко мечтал найти первозданные следы чуди. Бехтерев и включённый в экспедицию репор­тёр Семёнов горячо поддержали заявление Барченко о том, что ему удалось добиться это го. Но, несмотря на аргументи­рованные доклады, сделанные учёным после возвращения в Петербург, в Институте мозга и Географическом обществе, как сетовал Барченко, «даже под напором прекрасных с места изысканий диапозитивов, грамотно составленных карт и стенографических записей рассказов аборигенов, только Бехтерев поверил безоговорочно, только Бехтерев мужественно отстаивал добрые деяния экспедиции.

Экспедиции, указавшей, где находилась легендарная страна Гиперборея». Пози­ция оппонентов не была пассивной. Уже летом 1923 года некий Арнольд Колбановский, хорошо уплатив проводнику отряда Бар­ченко Михаилу Распутину, рискнул пройти по его следам. Как выяснилось сравнительно не­давно, его вояж был поверхностным. Чтобы не подвергаться риску, «далеко Колбановский не зашёл и не до всего дошёл». Отчёт о «про­деланной» работе, не оставляющей камня на камне на достижениях группы Барченко, был опубликован 17 августа 1923 года в газете «По­лярная правда». Пространная статья сводилась к выводу: «Там ничего сверхъестественного не было, нет и быть не могло». Лукавые «доводы» Колбановского спустя 75 лет полностью опро­вергла экспедиция «Гиперборея-97», которую возглавил доктор философских наук Валерий Дёмин. Наши современники полностью убеди­лись в добросовестности, честности Барченко и его товарищей.

ПРОПУСК НОЖОМ В СЕРДЦЕ

Барченко и членов его экспедиции боль­ше всего интересовало Ловозеро, которое тянется с севера на юг по заболоченной тун­дре, прореженной таёжными сопками, вокруг которых живут оленеводы, считающие свой край идеально приспособленным для оби­тания, с той лишь оговоркой, что пришлым, другой крови людям, прижиться здесь невоз­можно, делать нечего. Наслышанный об этом Барченко, переступив порог первого же чума, сказал, что пришёл с целью доказательства возникновения разумной планетарной жизни именно здесь. Это, конечно, польстило або­ригенам, согласившимся не препятствовать столь благородным намерениям. Местная шаманка, Анна Васильевна, молодая, силь­ная, красивая дикой красотой, сказала: «Пра­вильно, отсюда древнее племя чудь в землю ушло. Мы, лопари, воевали эту чудь. Победи­ли и прогнали. Чудь ушла под землю. Два их вождя на конях ускакали. Они перепрыгнули через Сайд – воду, ударились о скалы, вож­ди остались на тех скалах вечно. Мы их назы­ваем Стариками. Приносим им дары, потому что они не могут нам простить вечной жизни их соплеменников в подземельях». Барченко простодушно сказал, что ему надо срочно к тем скалам, на то место, откуда чудь отправи­лась в преисподнюю. Шаманка, фамилия кото­рой была Лопарёва, ответила, что это станет возможным, как только он, русский доктор, получит разрешение Стариков. Разрешение последовало той же ночью в форме мисти­ческого избавления от сильнейшего сердеч­ного приступа. Барченко подумал даже, что умирает. По воспоминаниям Кондиайна, Анна Васильевна сор­вала с него рубаху, встала в ногах, укрывшись вместе с ним одеялом. Было видно, как шаманка полосонула по груди Барченко острым ножом, совсем неглубоко. И пока медленно и лениво сочилась кровь, что-то шеп­тала, держа нож по направления к сердцу ученою.

Ловозеро

«Мы обомлели, увидев, как бесследно затянулась рана на груди, едва остановился шёпот», – рассказывал А.А. Кондиайн. Шаманка заве­рила, что пропуск получен, что сердце Барченко будет исключительно здоровым на всю отпущенную жизнь. И, правда. Утром, учёный, взвалив два тяжеленных рюкзака, не пошёл, а побе­жал по тундре к заветным скалам Ловозера, к святилищу, Сайд – воде.

МОЩЁНАЯ ДОРОГА ТАЙН

Сайд – вода, или Сайд – озеро, далась эк­спедиции «как-то сразу, без особых трудов, удивив сильнейшими, зарегистрированны­ми приборами геомагнитными аномалиями» и ещё «нелепой», непонятного назначения мощёной дорогой. Неожиданно начавшейся, неожиданно оборвавшейся. 10 апреля 1921 года Александр Кондиайн записал в дневник: «В одном из ущелий мы увидели загадочные вещи. Рядом со снегом, там и сям, пятнами ле­жащим по склонам, виднелась желтовато-белая колонна вроде гигантской свечи, а рядом с ней кубический камень. На другой стороне горы, с севера, видне­лась гигантская пеще­ра на высоте сажень 200. А рядом нечто, вроде склепа замуро­ванного». Аборигены, называя подобные ко­лонны сайдами, покло­няются им, как богам». Удивили и сопки, как выяснилось, пирами­ды искусственного про­исхождения, пялом с которыми члены экспе­диции ощущали чувства тревоги и беспричин­ного ужаса. Завхоз Пилипенко, не выдержав чего-то «давящего и вы­давливающего», с кри­ками пустился прочь. Барченко в своём на­учном отчёте, кроме подробного описания колоссальных челове­ческих фигур, выжжен­ных на скалах над водной гладью Ловозера, фигур Стариков-вождей, упоминает о том, что удалось отыс­кать каменное изваяние цветка лотоса, расположенного на краю бездонной расще­лины. Вывод его упрям: «Это вход в Шамбалу, мы, в свою очередь, доказали существование в тундре Гипербореи, которая отнюдь не плод сказок». Изыскания свои учёный планировал продолжить. Судьба обошлась с этим талант­ливым человеком немилостиво. Есть, однако, требующие осмысления записки членов экс­педиции, многочисленные фотоматериалы. Богатство, названное Бехтеревым указующим перстом для учёных будущего.