Средиземноморье стало колыбелью древних цивилизаций, в которых были высоко развиты искусства, наука и техника. Именно здесь в начале XX века зародилась подводная археология.
В ХХ веке здесь зародилась подводная археология
На заре подводной археологии первооткрывателями многих бесценных исторических находок становились греческие собиратели губок – морских беспозвоночных животных, из которых изготавливаются, в частности, всем известные волокнистые мочалки.
Итак, летом 1907 года бригада греческих собирателей губок вела промысел в Средиземном море у берегов Туниса. Как-то раз, во время очередного погружения, один из водолазов заметил в илистом грунте на сорокаметровой глубине странные большие предметы цилиндрической формы. Они были покрыты ракушками и водорослями и наполовину зарылись в песок и ил.
“Это, наверное, стволы старых пушек, – решили члены бригады, выслушав рассказ о находке. – Надо сообщить о них директору Тунисского археологического музея”.
К счастью, директор оказался человеком инициативным и предприимчивым. Он направил к месту находки своих водолазов, и те установили, что полузанесенные илом странные предметы на самом деле вовсе не пушечные стволы, а колонны древнегреческих храмов. Они были, по видимому, частью палубного груза судна, затонувшего еще в античные времена.
Существует и другая версия развития событий, согласно которой оно происходило не столь уж гладко.
Греческий ловец губок действительно сначала принял обнаруженные им предметы за стволы пушек. Но затем, присмотревшись, понял, что это мраморные колонны. Там же он увидел бронзовые и мраморные статуи, высовывающиеся из ила. Грек сообразил, что это был груз затонувшего здесь древнего корабля. Но он не сообщил о своей находке ни археологам, ни кому-либо из официальных лиц, а посвятил в эту тайну лишь некоторых своих товарищей. Вместе они потихоньку подняли на поверхность все, что сумели, и распродали древние сокровища богатым туристам.
Бронзовые и мраморные статуи, высовывающиеся из ила
Любопытная деталь: если бы судно затонуло чуть дальше от берега в нейтральных водах, то удачливые водолазы могли бы заниматься своим сугубо частным “бизнесом” в открытую, поскольку никто другой не имел бы право претендовать на остатки затонувшего судна и его груза, пролежавшие на дне моря более двух тысяч лет.
Но судно затонуло во французских территориальных водах, и греки поступали противозаконно. Поэтому в соответствии с действующим международным морским правом французские власти пресекли деятельность предприимчивых греков, объявили находку своей собственностью и передали работы по поднятию ценностей в руки опытных специалистов.
Руководителем этих работ стал французский археолог Альфред Мелрэн. Он добился, чтобы ВМС Франции предоставили ему аварийно-спасательный корабль, а власти выделили деньги на снаряжение подводной экспедиции.
Зная, что в ходе раскопок, и в первую очередь подводных, часть обнаруженных предметов по недосмотру нередко оказывается поврежденной или даже разрушенной, Мерлэн решил с самого начала организовать работы так, чтобы свести к минимуму риск подобных утрат. Он лично руководил всеми действиями водолазов с борта корабля.
Однако после прибытия экспедиции на место назначения ее с самого начала стали преследовать разного рода трудности и неудачи, с каждым днем все больше осложнявшие работу. Частые штормы вынуждали прекращать погружения, а ураганы срывали служившие ориентирами буи, так что погибшее судно нередко приходилось отыскивать заново. Кроме того, сильные придонные течения затрудняли движения водолазов и, поднимая со дна облака ила, мутили воду, которая подчас становилась почти непрозрачной.
Так, в борьбе со стихией и разного рода неполадками команда спасателей трудилась в течение пяти летних сезонов. К концу этого срока закончились с большим трудом полученные деньги, а военные моряки потребовали возвратить одолженный экспедиции корабль, хотя работы по поиску и спасению сокровищ античного искусства еще только по настоящему развернулись. С тяжелым сердцем Мерлэн распорядился прекратить изыскания. Однако даже то, что экспедиция успела поднять с затонувшего судна, стоило затраченных усилий и средств.
Это судно стало известно всему миру как “галера Махдия”, поскольку оно было обнаружено близ одноименной рыбацкой деревушки, на месте которой во времена Карфагена и позднее, после римского завоевания, находился цветущий город, бывший резиденцией проконсула.
Груз судна составляли не только колонны, но и бесчисленное множество шедевров античного искусства. Шестьдесят колонн с капителями и цоколями удалось извлечь из воды. Каждая из них была четыре метра длиной и диаметром 65 сантиметров. Они несомненно предназначались для храма. Под колоннами и между ними лежали бронзовые статуи, античная мебель, вазы и амфоры, в которых еще сохранились остатки провизии, наполнявшей их две тысячи лет назад: оливковое масло, вино, зерно и другие продукты. Были там и не менее ценные для науки предметы будничного обихода: фаянсовые канделябры, светильники с фитилями, несколько возвышений для ложа, а также разнообразная домашняя утварь и кухонные принадлежности, включая горшки и сковородки.
Это судно стало известно всему миру как “галера Махдия”
Среди поднятых на поверхность предметов оказались также несколько каменных плит с высеченными на них греческими надписями, две плиты содержали тексты афинских указов. Плиты, видимо, служили балластом судна.
В настоящее время махдийские сокровища заполняют шесть залов Тунисского музея Алауи. Взорам восхищенных зрителей предстают замечательные творения из мрамора и бронзы: фигуры Гермеса и Эрота, бюст Афродиты, изображения Пана, Ниобы и Сатира, маленькие забавные статуэтки комических танцовщиц.
В ходе спасательных работ водолазам удалось частично очистить корпус судна от наносов и представить себе его размеры, внешний вид и устройство. Оказалось, что это была вовсе не галера, а вместительный грузовой парусник простой и целесообразной конструкции с полусферическим поперечным сечением, с квадратным парусом и высокими палубными надстройками. Длина его составляла 40 метров, ширина – 15. Видимо, застигнутое внезапно налетевшим шквалом судно с тяжелым грузом на борту быстро пошло ко дну, увлекая с собой всех, кто на нем находился, – и людей, и животных. Кроме лежавших между колоннами скелетов утонувших моряков водолазы нашли также скелеты свиней и овец, которые служили во время дальнего плавания живым провиантом.
Но чье же это было судно и куда оно направлялось? Историки долго бились над решением этой загадки. Не вызывало сомнений одно – груз следовал из Афин. Судя по надписям на колоннах, они стояли раньше в одном из тамошних храмов. Возможно, это были похищенные римлянами произведения греческого искусства, вывезенные по приказу римского полководца Суллы после разграбления Афин в 86 году до нашей эры. А куда же плыли моряки?
Некоторые специалисты полагали, что скорее всего в Остию – порт Древнего Рима в устье Тибра (и курортный пригород Рима современного). Из-за шторма судно сбилось с курса, и его прибило волнами к африканскому берегу. Однако Альфред Мерлэн высказал иную точку зрения. По его мнению, римские полководцы вряд ли вывозили награбленные в Греции ценности на обычных торговых судах, скорее всего они использовали для этих целей военные корабли. А что если не было никакого шторма и махдийское судно намеренно держало курс к побережью Африки? И не предназначался ли его груз для Юбы Второго, берберского царька, пользовавшегося покровительством Рима, строившего в это время в Мавретании свою столицу Цезарею и приказавшего свозить туда все, что может пригодиться для строительства? Мавретания (не путать с Мавританией, современным африканским государством!) – историческая область на северо-западе Африки, на территории современного Западного Алжира и Восточного Марокко. В конце II тысячелетия до нашей эры колонизована финикийцами. С III века до нашей эры большая часть Мавретании находилась под властью Карфагена, со 146 года до нашей эры она оказалась под влиянием Рима, а к 45 году нашей эры была им завоевана.
Так или иначе, хищение и вывоз из Греции выдающихся памятников искусства был в то время повседневным явлением. С приходом новой власти меняли место своего пребывания и неповторимые сокровища Древней Греции. Когда в 1913 году глава изыскательской группы Альфред Мерлэн вынужден был прекратить подводные работы, он считал, что основную часть груза тогда все-таки удалось поднять на поверхность. Тридцать пять лет спустя выяснилось, что он ошибался.
В 1948 году в порт Махдия пришел корабль французских ВМС, и работы по подъему античных сокровищ возобновились. Корабль был плавучей водолазной базой и назывался “Эли Монье”. На борту корабля находилась группа по научным изысканиям под водой военно-морского флота Франции. Возглавлял эту группу известный французский океанограф, изобретатель акваланга Жак Ив Кусто вместе со своими друзьями и соратниками – Фредериком Дюма и Филиппом Тайе. Официально, как старший по званию, командиром считался Тайе. Группа не могла оставаться в Махдии долго, но все же надеялась найти еще некоторые ценности, а главное, попрактиковаться в области подводной археологии. И первым практическим заданием для группы стали поиски затонувшего судна.
Античный свинцовый якорь
У подводных изыскателей имелся старый, составленный еще в 1908 году план расположения галеры Махдия с ее точными координатами, и поначалу задача представлялась достаточно простой. Требовалось всего лишь совместить три пары наземных ориентиров: старинный замок с пристанью, куст с вершиной холма и участок оливковой рощи с ветряной мельницей. Но за 35 лет ландшафт сильно изменился. Пристаней стало четыре, куст затерялся в лесу, мельница разрушилась.
Участники экспедиции решили разыскать руины мельницы и поставить на их месте световой ориентир. Они потратили немало времени на поиски этих руин, расспрашивали местных жителей, но где была мельница, никто не помнил. Наконец один из старейших жителей этих мест показал им развалины сразу трех мельниц. После этого исследователи прекратили поиски прежних ориентиров и решили искать само судно, зная, что оно лежит на морском дне на глубине 40 метров примерно в трех милях от маяка.
Они нашли его на третий день в 220 метрах от указанного в плане места, когда до возвращения “Эли Монье” на базу оставалось меньше недели.
К своему большому удивлению, аквалангисты обнаружили, что все спасенное с судна тридцать пять лет тому назад было только палубным грузом. Собственно грузовые трюмы внутри судна были не тронуты и доверху набиты произведениями искусства. Более того, там они пребывали в полной сохранности, поскольку весь корпус судна был обшит свинцом для защиты от древоточцев.
Правда, Кусто и его коллеги не успели поднять наверх новые произведения искусства из трюмов. Но и то, что они достали с античного судна, представляло не меньшую ценность для науки. Это были части свинцовых якорей, жернов, которым корабельный кок, по-видимому, молол зерно, обломки шпангоутов из ливанского кедра с сохранившимися на них остатками лака. Был обнаружен также длинный корабельный гвоздь, который затем самым тщательным образом исследовали в Военно-морской лаборатории города Тулона. Заключение о составе материала гласило: практически чистая медь, ее содержание достигало 98,5 процента.
До того времени считали, что в древности корабельные гвозди изготавливались из бронзы. Английский ученый Джон Форбс, составитель карты античных рудников и металлургических предприятий, даже предположил, что медь, из которой сделан этот гвоздь, выплавлена не в Италии, а в Испании – об этом якобы свидетельствовала небольшая примесь серебра. И это не удивительно, поскольку известно, что во времена античности металлы редко перерабатывались на месте, а гораздо чаще, чем произведения искусства, транспортировались в необработанном виде на судах по всему Средиземноморью и пользовались большим спросом на рынках.
Клад, поднятый с морского дна у африканского побережья, помимо огромной научной ценности имел еще и свое особое значение для приверженцев новой науки – подводной археологии. Она праздновала одну из самых первых своих побед, ставшую триумфальной увертюрой к новым свершениям, к новым, еще невиданным успехам.
Значение этой находки нельзя переоценить. Так, один из первых подводных археологов Филипп Диоле, сказал: “Иногда, когда история молчит, археология склонна проявлять весьма полезную разговорчивость”. А Саломон Рейнах, французский историк, поставил находку галеры Махдия в один ряд с открытием древних Помпей.