С незапамятных времён корабли имеют печальное свойство тонуть. Моряки и кораблестроители, каждый по-своему, пытались с этим бороться. С переменным успехом.
Единственное средство спасти корабль при торпедно-минном повреждении – контрзатопление симметричных отсеков
Пока единственным материалом в судостроении служило дерево, проблема непотопляемости стояла не особенно остро. Получив умеренную течь, деревянное судно тонет неохотно, а при ударе о риф разрушается сразу и необратимо, так что предпринимать конструктивные меры повышения живучести кораблей не было практического смысла.
Положение резко изменилось с приходом на судоверфи стали. Получивший пробоину стальной ящик плавать категорически не хотел, даже если её размеры были невелики, и в остальном судно было вполне исправно. Показателен в этом отношении пример броненосной лодки Балтийского флота «Русалка», в 1869 году попавшей в пустяковую вроде бы аварию. Слегка коснувшись бортом необозначенного на карте камня, лодка получила трещину в корпусе и начала заполняться водой. Потребовались усилия более сотни человек, сутки откачивавших воду помпами, чтобы довести аварийный корабль до спасительной базы. На счастье, море было спокойно, в противном случае «Русалка» была бы обречена.
КОНСТРУКТИВНЫЕ МЕРЫ НЕ ПОМОГАЮТ
Решение проблемы, в общем-то, было очевидным. Строители начали разгораживать внутреннее пространство корпуса продольными и поперечными переборками на водонепроницаемые отсеки с целью локализовать затопление и тем самым снизить до минимума потери запаса плавучести, т. е. архимедовой силы, поддерживающей корабль на плаву. Одновременно корабли с механическим двигателем начали оснащаться всё более мощными насосами для аварийного осушения отсеков.
Однако заметного изменения ситуации к лучшему не последовало. Хуже того: оснащённые по последнему слову техники системой водонепроницаемых переборок военные(!) корабли продолжали тонуть, причём по одной и той же пугающей схеме: получивший пробоину корабль быстро заваливался на борт, пока в воду не уходил край палубы, а затем следовал переворот вверх килем и неизбежная гибель. Потери среди экипажей при этом подскочили в разы; крен препятствовал спуску шлюпок, люди внутри оказывались в ловушке вставших на дыбы трапов и коридоров, заклинивших из-за перекоса дверей, попадали в движущиеся части машин…
За короткий срок, безо всякой войны, один за другим пошли ко дну германский броненосец «Гроссер Курфюрст», британские «Вэнгард» и «Виктория». Все три были протаранены собственными собратьями в результате ошибок маневрирования, причём общие потери превысили 1 100 человек. Характерно, что водоотливные насосы оказались неспособны справиться с водопадом, льющимся через таранную пробоину. Без сомнения, они оказались бы также бессильны и при повреждении борта взрывом торпеды или мины. Становилось ясно, что в умозаключениях кораблестроителей кроется какая-то системная ошибка, но какая?
НЕ ОТКАЧИВАТЬ, А… ТОПИТЬ
Именно к такой парадоксальной мысли пришёл наш соотечественник, малоизвестный в ту пору военный кораблестроитель, полковник Алексей Николаевич Крылов.
Анализируя катастрофы на море, Крылов вычислил: корабли тонут, располагая более чем избыточным запасом плавучести! Иначе говоря, им бы ещё плавать и плавать. К гибели их ведёт потеря устойчивости – сильный крен; когда кромка палубы уходит в воду, непреложные законы гидростатики опрокидывают корабль, а дальше – шансов нет.
А посему для спасения корабля нужно вернуть его «на ровный киль», в более-менее горизонтальное положение. Сделать это путём перемещения каких-то тяжестей (угля, боеприпасов) физически нет времени, а значит, остаётся одно – впустить забортную воду в неповреждённые отсеки, расположенные симметрично затопленным относительно центра тяжести корабля! Да, корабль осядет в воду ещё глубже на фут-другой, зато не опрокинется, и можно сражаться за его спасение.
Ересь!!! – такова была в общем и целом реакция морского истеблишмента на идею Крылова. И её можно понять. Столетиями в спинной мозг моряков и судостроителей вколачивалась мысль о том, что вода – враг №1, что нужно любой ценой не пускать её внутрь корпуса, а тут нам предлагают добровольно, самим, впустить море в неповреждённые отсеки? Алексей Николаевич, да вы здоровы ли?
«Вот только не говорите потом, что наука-де не предупредила, – у Крылова запасы иронии и сарказма были неистощимы, и свои мысли он излагал порой на грани ненормативной лексики, ни с какими авторитетами не считаясь. – Вот расчёты, вот экспериментальные данные. Единственное средство спасти корабль при торпедно-минном повреждении – контрзатопление симметричных отсеков».
Трагедия флота заключалась в том, что на посту «главного технаря» – Главного инспектора кораблестроения – находился по-настоящему авторитетный и заслуженный человек флота генерал-майор Н.Н. Кутейников, категорически не принимавший воззрений Крылова. Увы, это одна из бесчисленных «маленьких трагедий» науки, когда умудрённый и убелённый сединой зубр не в силах воспринять идеи, идущие вразрез с устоявшимися взглядами.
Однако доклады Крылова отнюдь не были «гласом вопиющего в пустыне»; офицеры-практики, не дожидаясь официальных указаний сверху, начали сами рассчитывать для своих кораблей таблицы непотопляемости и обучать личный состав приёму контрзатопления отсеков. Поэтому, когда японцы в ночь на 27 января 1904 года без объявления войны атаковали 1-ю Тихоокеанскую эскадру на рейде Порт-Артура, ни одного корабля потопить им не удалось!
Броненосцы «Цесаревич» и «Ретвизан», крейсер «Паллада» были подбиты торпедами, но умелые действия экипажей предотвратили их гибель, и позднее все три корабля вернулись в боевой строй. Позднее на минах подрывались броненосец «Победа» и крейсер «Баян», и вновь грамотные действия моряков спасали корабли. И тем не менее, как писал позднее сам Крылов: «Нужна была Цусима», чтобы доказать его правоту.
Более того – генерал-майор Крылов сознательно пошёл на грандиозный подлог, на головокружительную аферу, чтобы официально утвердить свои принципы обеспечения боевой живучести кораблей! Интрига Крылова была крутой настолько, что до сего времени её не заметили и не оценили даже профессиональные историки флота.
Дело в следующем. В Цусимском бою 14 мая 1905 года приняли участие 4 новейших русских броненосца типа «Князь Суворов». Два из них, «Бородино» и «Александр III», погибли при сходных обстоятельствах – оба не имели подводных пробоин, сохраняли исправные машины, энергично вели ответный огонь – и вдруг валились на борт, переворачивались вверх килем…
«Князь Суворов» выдержал неимоверное количество попаданий снарядов и был убит японскими торпедами. А вот четвёртый – «Орёл» – вроде бы выдержал огонь японских пушек и уцелел (15 мая он был сдан в плен японцам приказом адмирала Небогатова. Офицеры броненосца не были наказаны военным судом, поскольку состояние «Орла» было небоевым: он мог затонуть в любую секунду).
Так вот, на «Орле» служил механиком некий инженер В.П. Костенко, который немного усовершенствовал в силу своего разумения трюмные системы «Орла». Крылов предпринял шаг, достойный Макиавелли: на каждом углу он громогласно заявлял, что «Орёл» остался на плаву только благодаря усилиям Костенко, который реализовал в натуре его, Крылова, предначертания!
Это была нахальная ложь, и Крылов, и Костенко, и все флотские офицеры-практики это знали, и тем не менее – прокатило!
Чтобы пойти на такой подлог, Алексей Николаевич должен был: а) быть совершенно уверен в том, что его не разоблачат враждебно настроенные офицеры-кораблестроители. «Да они просто не в теме, – цинично сплюнул сквозь зубы Крылов. – Эти засранцы не отличат массу от объёма!»; б) быть совершенно уверен в том, что его не разоблачат моряки-практики, для которых не была тайной гибель «Бородина», «Александра» и чудесное спасение «Орла». «Они промолчат, – хмыкнул полковник Крылов, – я делаю Правое дело, и если при этом немножко вру – так ведь это «белая ложь», для пользы Дела».
Безо всякой войны пошел ко дну германский броненосец «Гроссер Курфюрст»
И хитроумный полковник не ошибся. Благодаря его тонкой интриге мощнейшая научная дисциплина – Теория живучести корабля – стала хребтом и проектирования, и эксплуатации кораблей. И по сию пору и во веки веков каждый удачный корабль должен нести чеканную марку Крылов. К плаванию допускаю».