В Черниговской области Украины, на берегу реки Сейм, стоит небольшой городок Батурин. В давние времена он являлся столицей Левобережной Украины, резиденцией её гетманов.
УСАДЬБА ПОД БАТУРИНОМ
Последним хозяином старого Батурина был Иван Мазепа, занимавший свою должность на протяжении двух десятилетий (1687 – 1708). Всего в двух километрах южнее города находилось одно из имений гетмана, где тот не только отдыхал от своих трудов, но и устраивал пышные приёмы, а если требовалось, то вёл секретные переговоры.
В центре усадьбы высился трёхэтажный каменный дворец в стиле барокко с обширной библиотекой и богатой коллекцией западноевропейской живописи. За дворцом тянулся ухоженный сад, а ещё дальше парк с тенистой дубовой аллей. Парк граничил с другой богатой усадьбой, принадлежавшей Василию Кочубею, генеральному писарю, фактически второму по значимости человеку в Гетманщине.
И Мазепа, и Кочубей слыли богатейшими людьми Левобережья.
Отношения между двумя именитыми соседями внешне выглядели приязненными и добросердечными. Старшая дочь Кочубея Ганна вышла замуж за племянника Мазепы Ивана Обидовского, которого гетман исподволь готовил в свои преемники; сам же Мазепа был крёстным отцом Мотри, младшей дочери соседа.
Мазепа и Кочубей общались не только по службе, но и ходили на именины друг к другу, вместе отмечали православные праздники. При этом искушённый и проницательный Мазепа знал, что Кочубей давно уже ненавидит его всей душой.
НАВЯЗЧИВАЯ ДРУЖБА
До 1687 года в Левобережной Украине, находившейся в вассальной зависимости от Москвы, правил гетман Иван Самойлович. Но затем на него пришёл донос, которому был дан ход, и в результате Самойлович оказался в ссылке, в далёкой Сибири. Инициатором доноса был всё тот же Кочубей.
Генеральный писарь рассчитывал, что на выборах нового гетмана булаву предложат именно ему, родовитому и влиятельному малороссийскому шляхтичу. Но получилось иначе.
Московский князь Василий Голицын, по сути, царский наместник в Левобережье, предложил другую кандидатуру – Ивана Мазепу, за которого и проголосовала вся старшина. Кочубей кипел от возмущения: плодами его закулисных усилий воспользовался какой-то чужак, уроженец правого берега, находившегося под Польшей! «Ну, ничего! – думал генеральный писарь. – Поддержки от нашей старшины он всё равно не получит, запутается в делах и уйдёт с позором, а уж на новых выборах гетманские клейноды будут моими!»
Однако время шло, а «чужак», пользуясь благосклонностью к нему Москвы, лишь укреплял свои позиции, вдобавок, сумел немыслимо разбогатеть, и теперь уже с ним нельзя было не считаться. Возможно, Кочубей и смирился бы с таким положением вещей, если бы не его жена Любовь Фёдоровна, женщина своенравная, неуступчивая и истеричная. Дочь полтавского полковника, в мечтах она уже видела себя гетманшей и неустанно требовала от мужа, не давая остыть старой обиде, чтобы тот действовал против Мазепы более решительно.
А тут вдруг случилось такое, отчего оба супруга буквально онемели. Мазепа прислал сватов, прося отдать за него Мотрю! И Мотря, их ненаглядная дочь, ответила, что согласна!
«ЛЮБВИ ВСЕ ВОЗРАСТЫ ПОКОРНЫ»
Это сватовство произошло осенью 1704 года. Мазепе в то время было 65, Мотре едва исполнилось 16. Как же могло случиться, что юная девушка ответила взаимностью мужчине столь почтенного возраста?
Надо сказать, что в свои годы Мазепа вовсе не выглядел дряхлым старцем.
Французский посол Жан Балюз, регулярно встречавшийся с гетманом в Батурине в тот период, вспоминал: «Взгляд у него суровый, глаза блестящие, руки тонкие и белые, как у женщины, хотя тело его сильней, чем тело немецкого рейтара, и он прекрасный наездник».
Именно к этой поре Мазепа добился исполнения многих своих давних ещё планов. Он ощущал себя победителем, триумфатором, и осознание собственной успешности в определённой степени омолаживало его облик.
Важно и то, что Мазепа всегда нравился женщинам, умел завладеть их вниманием, выказать рыцарскую галантность, блеснуть своим поэтическим даром. Вдобавок, он был теперь свободен – два года назад умерла его жена Ганна Фридрикевич.
Словом, регулярно бывая в доме Кочубея, который стал генеральным судьёй, гетман нашёл тропинку к сердцу девушки, чья красота в эту пору необыкновенно расцвела. Начало романа, как и его развитие, ускользнуло от внимания родителей Мотри. Первое время влюблённые вели переписку.
На границе двух участков рос могучий дуб, дупло которого служило им своеобразным почтовым ящиком. Наконец, заручившись согласием Мотри, он послал к Кочубеям сватов.
Увы, отказ был категорический! Кочубеи указывали, как на главное препятствие, что Мотря являлась крестницей Мазепы, а православная церковь запрещала подобные браки, — ситуация в лучших традициях онлайн сериалов.
Однако есть версия, что истинная причина заключалась в ревности Любови Фёдоровны, которая не могла смириться с той перспективой, что гетманшей станет первой не она сама, а её дочь! Но и Мотря, хотя её держали под замком, не подчинилась родительской воле. Улучив момент, она сбежала к своему возлюбленному.
ВЕРСИЯ КЛАССИКОВ
Романтическая история этой любви нашла позднее отражение в многочисленных произведениях искусства. Наиболее известные из них – поэма А.С. Пушкина «Полтава» и опера П.И. Чайковского «Мазепа». Их сюжетные линии во многом перекликаются.
Мотря, получившая по воле классиков имя Мария, становится любовницей гетмана и забывает в его объятьях о своих родителях. Тем временем Василий Кочубей извещает царя Петра о том, что Мазепа готовит измену. Но царь не верит генеральному судье. По его приказу Кочубея, а также его сподвижника Искру выдают Мазепе на расправу.
Доверенное лицо гетмана — новый генеральный писарь Филипп Орлик пытает Кочубея калёным железом, требуя сообщить, где тот спрятал свои сокровища. Но Кочубей стойко выдерживает все муки, и тогда Мазепа приказывает обезглавить опасных правдоискателей. Их ведут к месту казни.
Между тем, жена Кочубея пробирается во дворец гетмана, где её дочь, не подозревающая о страшной участи отца, предаётся мечтаниям. Мать увлекает Марию за собой. Но поздно – плаха уже обагрилась невинной кровью! Потрясённая Мария лишается рассудка… Но так ли всё было в действительности?
ЛАСКОВЫЕ УГОВОРЫ
Во дворце Мазепы Мотря провела какое-то, не очень продолжительное, время. Мало кто из историков сомневается в том, что между ними не было никакой физической близости. Все эти дни Мазепа старался ласково уговорить девушку вернуться под родительский кров, целуя её «беленькие ручки» и непрестанно повторяя: «Если жив буду, то тебя не забуду». «Старая, ношенная птица», как называл себя сам Мазепа, он ясно понимал, что, предавшись любовной лихорадке, погубит и влюблённую в него девушку, и собственную карьеру.
Наконец, Мотря поддалась уговорам. На прощание Мазепа подарил возлюбленной перстень с бриллиантами. Сопровождал девушку до родительского порога начальник стрельцов из охраны гетмана, полковник Григорий Анненков.
На крики разбушевавшегося Кочубея полковник хладнокровно заметил:
«Не только твою дочь может гетман у тебя взять, но и жену твою отнять у тебя может». Как бы там ни было, но страсти постепенно улеглись.
Мотря не лишилась рассудка. Напротив, успокоилась и вышла замуж за генерального судью Василия Чуйкевича, выдвиженца Мазепы. Гетман, по крайней мере, формально помирился с Кочубеями, снова стал бывать в их доме. Ничто не предвещало трагической развязки.
КАЗНЬ КОЧУБЕЯ
В феврале 1708 года Кочубей, теперь наказной атаман, понукаемый дражайшей половиной, отправил на царское имя с верным человеком донос. В нём извещалось о сговоре Мазепы с польским и шведским королями. Действуя в согласии с Кочубеем, бывший полтавский полковник Иван Искра, тоже затаивший обиду на гетмана, отправил с тем же доносом другого человека.
Пётр I снова не поверил наветам на «верного слугу»! Дело в том, что, пытаясь свалить Мазепу наверняка, заговорщики сильно сгустили краски, доверившись слухам. Кочубей писал, в частности, что Мазепа хочет заманить царя в Батурин, а там убить либо пленить для передачи шведам, но при этом не приводил никаких доказательств.
Пётр распорядился поймать доносчиков и пытать их. Одновременно царь лично написал письмо Мазепе, в чьей верности по-прежнему не сомневался, назвав имена Кочубея и Искры. В конце апреля обоих арестовали в Смоленске и секли кнутом. Под пыткой Кочубей, стремясь оправдаться, признался, что оговорил Мазепу по злобе, мстя за дочь. Узников отправили к гетману, который в то время стоял с войском в Белой Церкви.
Кочубея снова пытали. Сломленный 68-летний старик крепился недолго и указал на тайник, в котором перед отправкой доноса благоразумно спрятал самое ценное из своего имущества. Вскоре все эти богатства поступили в сокровищницу Мазепы. Кочубея и Искру казнили 26 июля 1708 года близ села Борщаговка.
Надо сказать, что на Мазепу доносили и раньше. Как правило, после разбирательства доносчиков приговаривали к смертной казни. Но Мазепа всегда миловал осуждённых. Расправа над Кочубеем и Искрой была единственной публичной казнью за все годы его гетманства. Так может, эта казнь должна была замести следы, ведшие к тайнику жертвы? Вот только Филиппа Орлика классики обидели напрасно! По своей натуре этот высокообразованный, тактичный человек никак не подходил на роль садиста и мучителя.
ГОРЕ ПРОИГРАВШЕМУ!
Не прошло ещё и трёх месяцев после казни Кочубея, как Мазепа с частью старшины и запорожцев перебежал в лагерь шведского короля Карла XII. Пётр, узнав о предательстве гетмана, был потрясён. Но быстро взял себя в руки и принял решительные меры. Он разослал во все города, крепости и полки манифест об измене «иуды Мазепы». Царь обещал амнистию, сохранение чинов и имущества всем, кто оставит изменника и вернётся к прежней службе.
В Глухове, где находилась ставка царя, состоялась церемония символической казни Мазепы, совершённая над его чучелом. С того сорвали орден Андрея Первозванного, после чего палач протащил куклу к виселице. Там снова был зачитан царский манифест, затем палач изодрал и истоптал родовой герб «иуды» и сломал саблю. В завершении чучело вздёрнули на виселицу. На другой день новым гетманом был избран полковник Иван Скоропадский.
Всё имущество Мазепы конфисковали, а несколько позднее провозгласили церковную анафему. Гетман явно поставил не на ту «лошадь»! После Полтавской битвы все надежды Мазепы на покровительство шведов рассеялись, как дым. Ему, как и Карлу XII, пришлось спасаться бегством. Измученные и обессиленные, беглецы добрались до турецких владений, где Секир-паша пригласил их в свою столицу Бендеры. Там Мазепа слёг и уже не поднимался с постели. Вечером 21 августа 1709 года он скончался.
Есть предположение, что Мазепа принял яд, опасаясь, что паша выдаст его Петру. Похоронили гетмана в Варнице, предместье Бендер. Однако в марте следующего года состоялась повторная, гораздо более пышная и торжественная церемония, на этот раз в Яссах.
СУДЬБА МАТРЁНЫ КОЧУБЕЙ
А что же Мотря? Вскоре после побега Мазепы Кочубей и Искра были полностью реабилитированы, их конфискованное в казну имущество вернули семьям. Правда, саму Мотрю царская милость обошла стороной. Дело в том, что её муж Чуйкевич так и остался сторонником Мазепы, и теперь оказался среди той старшины, что подверглась репрессиям. Вместе с женой он был сослан в Сибирь.
“Карл XII и гетман Мазепа после Полтавской битвы” Густав Олаф фон Седерстрьом
Существует несколько версий о дальнейшей судьбе Матрёны Кочубей. По одной из них, возвратившись после ссылки на родину, она стала игуменьей Нежинского женского монастыря и умерла после болезни в 1736 году. По другим данным, она ушла в Пушкарёвский Вознесенский женский монастырь близ Полтавы, где и провела последние годы жизни. В апреле 2009 года в Полтаве у стен Вознесенской церкви была обустроена условная, символическая могила Матрёны Кочубей.