Лето 1998 года было самым безоблачным и счастливым в жизни Ольги Чипцовой. Казалось, ей завидовали все девушки Хабаровска. Ещё бы! Вышла замуж за весельчака и красавца офицера-спецназовца. Но случилось то, что случилось. Её Сергей погиб в Чечне. И мир сразу рухнул. «Как теперь жить, да и зачем?» – думала Ольга.
Чаще всего кризисные видения бывают у влюблённых, очень близких родственников или друзей, в момент, когда дорогой им человек находится или при смерти, или в состоянии сильнейшего стресса
А ведь узнала она, что случилось непоправимое, ещё до получения официального извещения. Сначала далеко за полночь, когда молодая женщина, сидя в кресле, читала книгу, без видимых причин вдруг рассыпалась на мелкие кусочки фарфоровая фигурка забавного китайчонка, которую они, поторговавшись, вместе с мужем купили на толкучке, незадолго до роковой его командировки. Не прошло и минуты, как на паркете начали проступать и исчезать невесть откуда появившиеся отчётливые следы мокрых мужских ступней. Затем, потускнев до малинового цвета, на несколько секунд погас свет.
Ольга эти знаки Судьбы списала на переутомление – в бухгалтерии, где она работала, был очередной аврал – и легла в постель. Но едва задремала, как по комнате покатились волны пронизывающего холода, сильно запахло ароматным дымком сигарет «Ява» – любимых сигарет её мужа, и отчётливо раздался голос Сергея: «Это для тебя!» «Что для меня? – встрепенулась Ольга, окончательно приходя в себя и с великим трудом отгоняя дурные предчувствия.
Утром она с тяжёлой головой не помчалась, как обычно, а поплелась на работу. Мало того, что всё из рук валилось, компьютер «забастовал», то теряя набранную информацию, то «врезая» в неё текстовые и цифровые куски, которые Ольга даже не думала вводить в его память. Между тем, машины соседок работали чётко, без сбоев. Начальница посочувствовала: «Отправляйся домой, отдохни, видно, не твой день сегодня». Дома ждало страшное известие. Ещё не успев осознать непоправимость случившегося, будто кто подтолкнул, женщина в деталях вдруг вспомнила разговор с мужем, тогда ещё женихом.
-Если что с тобой случится, я не переживу, – сказала она.
– Дам знать об этом, пройдя босиком по росе в твоей комнате, – отшутился Сергей.
– Откуда роса возьмётся в комнате?
– Если росы недостаточно, появятся ещё знаки…
– Ничего этого быть не должно, нельзя так жестоко шутить, – обиделась Ольга. Они тогда впервые повздорили. И теперь это знаки – предвестники беды – стали явью.
А вот очень давняя публикация в американском журнале «Райт», автор которой, некто Джозеф Керска, вспоминает о поразительном случае лета 1936 года. Тогда 17-летняя Кармек Чоней и её тётка Франки выбежали на улицу маленького калифорнийского городка, где жили, чтобы помочь подняться упавшей старушке. Но, невзирая на более чем почтенный возраст, старушка резво бросилась от них наутёк.
Несостоявшихся помощниц удивила и внешность бабки: большие, сияющие, глубоко посаженные глаза; белая, как мел, кожа, туго обтягивающая череп. Костлявая, она была ростом не более 145 сантиметров. Из-под большой чёрной шляпы выбивались космы седых волос. На старухе, как на вешалке, болталось платье по моде 1910 года с длинными облегающими рукавами и высоким стоячим воротником. Под стать наряду были зелёные полотняные ботинки с медными пуговицами.
Керска пишет: «Заметив, что за ней наблюдает толпа зевак, старуха в мгновение ока исчезла, словно в воздухе растаяла». Дальше – самое любопытное. Старушку, умершую в августе 1911 года, опознали Кармек Чоней и Франки, когда увидели её фотографию в доме, стоящем рядом с местом появления «призрака во плоти». Обитатели дома были «чрезвычайно напуганы тем, что во время появления покойной прабабушки на улице в гостиной синхронно взорвались лампочки в люстре и бра, заметно понизилась температура окружающего воздуха, сами собой зажглись стеариновые свечи, хранившиеся в картонной коробке, а лицо прабабушки сдвинулось к правому краю фотографии, оторвавшись от шеи и повиснув в свободном пространстве»…
Наконец, третий случай, не менее интригующий. Его уместно назвать «встречей двух капитанов», имевшей место в казарме 125-го инженерного полка, в Твери, в 1839 году. Действующие лица – военные инженеры Трубников и Аскеров. Повествование ведётся от лица судейского чиновника Копылова. Источник – его письмо сестре Наталье Зарецкой в Киев.
Цитирую, не вмешиваясь в стиль автора: «На похоронах несчастного и оплакиваемого всем нашим здешним мужским братством капитана Аскерова горячо откликнулся устройством скорбных дел и утешением вдовы и деток его достойный товарищ, любезный тебе капитан Трубников. Притом говорил он мне массу странностей, которыми за обязанность считаю поделиться, любимая сестрица.
Оказалось, что за ночь, как сорваться с гнилого Зеленкинского моста и разбиться насмерть, Аскеров с Трубниковым пребывали в дежурстве в полковых казармах. Делать решительно было нечего. Заговорили о тайнах гроба. Аскеров возьми да молви, что на душе его кошки скребут, неровен час он скончается. Вынул из сундучка серебряное распятие и говорит товарищу своему: «Держи обо мне в память». Трубников давай перечить: «Вздор, братец!» «Как так вздор, – ответствовал Аскеров, – сердце изнывает, чай, не обмануть его. Если случится что, всенепременно уведомлю». Выпили они водки, и ушёл Аскеров. Сутки минули.
Сидел Трубников за столом, по казённой надобности бумагу отписывал. А дар Аскерова тут лежал. Ну, ты только представь, любимая сестрица, его самочувствие, когда на глазах распятие перекрутилось винтом, изогнулось до невозможности. И принялось ещё трещать. Трубников не трус, здравый умом, ущипнул себя. Нет, не показалось. Точно, калекой распятие сделалось. Ещё офицеров двоих призвал. Смотрят, всё точно – перекручено распятие винтом. На этом не кончилось. Сукно стола заморщилось да инеем натурально покрылось. Каково?
В доме покойного мебель заскакала, тулупы из чулана по спальной разлетались. У коляски конной под навесом оси лопнули. Как ты предполагаешь, что это? К чему? К тому, что весь зелёный лес произошёл (часами сверяли) аккурат, как несчастный Аскеров под мостом неживой находился. Что же, любимая сестрица, твой свояк Трубников белый ходит, мается: «Божье ли то дело?» Я, признаюсь, не ведаю. Мне товарища моего жаль. Событие это выдающееся, полагаю, вечно не забудем».
Как ни странно, именно материалистический и наукоёмкий XX век, который также называют малой эрой парадоксов, явил миру долгожданную классификацию привидений, согласно которой Ольга Чипцова в 1998 году и капитан Трубников в 1839 вступили в контакт с типичным кризисным привидением. А вот история, опубликованная в журнале «Райт», о которой сообщалось выше, повествует о таком феномене, как призрак места.
Чаще всего кризисные видения бывают у влюблённых, очень близких родственников или друзей, в момент, когда дорогой им человек находится или при смерти, или в состоянии сильнейшего стресса. Войны, катастрофы, несчастные случаи, конфликты позволили собрать богатейший материал, дающий право повторить вослед за известным российским философом А.М. Мостепаненко, что если даже это галлюцинации, то отражающие объективную реальность, существующую в пространстве и времени.
Вопрос, следовательно, в другом: как подобраться к истине, дающей ключ к пониманию этого сложнейшего явления, его физической, психологической сущности? Ведь если кризисный призрак следует земной, человеческой логике, являясь носителем важной информации, то призраки места, часто назойливые, эти законы не признают, уподобляясь, как подметил исследователь С. Гордон, «улитке, намертво прилипшей к своему месту, к скале».
«У меня возникла мысль, что нечувствительные вещи не должны быть обязательно представлены в чувствительном пространстве трёх измерений»
Впрочем, ещё в 1863 году физик и философ Э. Мах сделал такую дневниковую запись: «У меня возникла мысль, что нечувствительные вещи не должны быть обязательно представлены в чувствительном пространстве трёх измерений».
Эта гипотеза, по всей видимости, стала уже аксиомой. Не подлежит сомнению, что только пытаясь объяснить неизвестное через непонятное, человечество способно идти по дороге прогресса. И всякая цивилизация включает то, к чему люди стремятся, а также то, чего никто не ожидал.