В эзотерических трактатах средневековых алхимиков то и дело встречаются мнения, согласно которым во времена античности, когда для изготовления оружия и литья скульптурных изображений широко применялась высококачественная бронза, особенно ценились олово и янтарь. За тусклый пластичный металл и за хрупкий солнечный камень платили ненамного меньше, чем за высокопробное золото. Почему?
Янтарь, намеренно грубо оправленный оловом, считался, если его носить на груди, мощнейшим оберегом от злых чар, столь же сильных колдунов
Ответ прост. Без сплава олова и меди невозможно получить добротную бронзу. Янтарь же, как правило, намеренно грубо оправленный оловом, считался, если его носить на груди, мощнейшим оберегом от злых чар, столь же сильных колдунов. Но уже в V – VI до нашей эры практически неисчерпаемыми природными источниками оловянной руды и необработанного янтаря обладали карфагеняне, которые, держа свои оловянные копи и приливные отмели в строжайшей тайне, прилагали неимоверные, прежде всего военные усилия, чтобы не подпустить к этим сокровищницам чужаков.
Чужаки, в свою очередь, стремясь прорвать блокаду, не считаясь с лишениями дальних походов, всё же проникали на так называемый Оловянный остров — как ныне считается, античный прообраз современной ускользающей Земли Санникова.
Более того, не вызывает сомнений факт оптовых закупок там янтаря и оловянной руды. Платёжным средством, разумеется, служило золото — песок, слитки, монеты. Купленное надобно было доставить домой, что далеко не всегда удавалось, потому что ушлые продавцы, ободрав, как липку, доверчивых покупателей, либо сжигали, либо топили их тяжело нагруженные суда. Тем не менее игра стоила свеч, потому что семьдесят процентов груза, благодаря многоопытности капитанов, попадало в родные порты.
ТУСКЛАЯ ЧАША ПИФЕЯ
Мудрейший Пифей, преуспевший в постижении знаний и ремёсел, отличался маниакальной любознательностью и патриотизмом. Патриотизм Пифея отличался тем, что увязывался им с обязательным для каждого гражданина достойным благосостоянием его родной Мессалии — нынешнего Марселя. Основной источник доходов этого города тогда заключался в бронзовом литье и в поставленном на поток изготовлении янтарных талисманов в оловянной оправе. И вот, когда «меди изрядно прибывало, а олова изрядно убывало», превосходный оратор Пифей, собрав сначала соотечественников на центральной площади, а затем знать в городском Совете, убедил в невозможном — несмотря на катастрофическую скудость казны финансировать весьма дорогостоящую, так называемую «оловянную» экспедицию.
По одним источникам, парусное судно под предводительством Пифея покинуло гавань Мессалии в 320-м, по другим — в 322 году до нашей эры. Небольшое судно это, под завязку гружёное провиантом, бронзовыми скульптурами обнажённых девушек, имея крошечную команду в шесть мореходов, не пошло к Гибралтару, заблокированному «флотом карфагенских церберов», а проделало почти невозможное. Не сгинув в глубинах Средиземного моря, оно вышло через Дарданеллы и Босфор к морю Чёрному. Что интересно, судёнышко Пифея не жалось к берегам, оно двигалось курсами, сокращающими время похода.
В результате современные пособия по мореходству справедливо причисляют Пифея к когорте гениальных мореплавателей. Оловянные острова, он был уверен, лежат в северных широтах. Потому и рассчитал оптимальный путь на север, к Балтийскому, как его по окончании экспедиции назвал Пифей, морю Ужаса. И для того, чтобы в холодных, то и дело штормящих водах Балтики отыскать вожделенные Оловянные острова, первопроходцы из Мессалии, высвободившись из морских объятий, поднялись вверх по Днепру до реки Березины, оттуда проникли в Западную Двину, а там уж рукой подать до островов коринфян с их неистощимыми оловянными копями. Не зря говорится, что упрямцам всегда везёт.
Пифей с товарищами к островам прибился, обменял бронзовые произведения искусства на рассыпное олово. Получил в дар от островного правителя Харуха массивную чашу из тусклого серебра. Копи, правда, ему осмотреть не позволили. Беда ли, если путь к островам проторён, если источник олова найден, если заключён договор, согласно которому отныне олово суждено обменивать исключительно на золото. В пропорции — одна мера золота к шести мерам олова. Карфагеняне милостиво согласились пропускать суда Мессалии самым коротким, охраняемым ими путём. Но не согласились тем же путём позволять проходить к Оловянным островам. Так они оберегали свои кровные интересы, своё главное достояние.
РАЗВЕНЧАННЫЕ ТРИУМФАТОРЫ
Оказав соотечественникам неоценимую услугу, лишь с пирса наблюдая за скрывающимися за линией горизонта парусниками, спешащими к Оловянным островам, Пифей денно и нощно трудился над составлением описания своего нелёгкого плавания. Книгу эту он завершил, но её постигла судьба других уникальных книг, переданных на хранение в Александрийскую библиотеку, дотла сгоревшую в пламени пожара. Благо у «Меморандума» Пифея нашлись внимательные читатели, благодарно цитирующие отрывки уже в собственных трудах.
Граждане Мессалии «недужили чёрной неблагодарностью», обвиняя Пифея во лжи. Особенно членов Совета Мессалии возмущало то, что Пифей и его матросы рассказывали, что почти добрались до ледяных пределов беспредельной Земли. Пределов, где не живут люди, но встречаются крупные животные. Судя по подробному описанию — белые медведи, киты, тюлени, «чуть плотнее к теплу» — крупные сильные олени, очень красивые на фоне разноцветных небесных сполохов — северных сияний.
Пифей, мечтавший знать, что там, за краем вечных льдов, стоя на коленях, умолял дать средства для снаряжения экспедиции из трёх судов, туда и только туда. Как пишет средневековый историк Мефодий Афонский, страстное желание «пуститься чуть не на верную погибель» Пифей мотивировал наивно и прямодушно: «Надо заглянуть в бездну небытия, чтобы понять, ограничивается ли род человеческий нами самими». Мечты Пифея так и остались бы мечтами, если бы он вдруг не объявил, что знает, где лежат земли Туле — оловянные холмы, омываемые холодными волнами, в которых янтаря ненамного меньше, чем галечника. На это предложение, сулящее колоссальные доходы, городской Совет клюнул, да ещё как! Три парусника — добротных, с трюмами, полными провианта, ушли торить пути к сокровищам Туле. Больше Пифея и его верных товарищей никто никогда не видел.
ПРИЗРАКИ ОЛОВЯННОГО РАЯ
Без олова, ныне называемого хлебом электроники, немыслим научно-технический прогресс. Пифей — непревзойдённый математик, географ, астроном своего времени, первым вычисливший наклон плоскости эклиптики к плоскости небесного экватора, указавший на прямую взаимосвязь Луны с приливно-отливными явлениями океанов, несомненно, обладал даром ясновидения. Иначе как объяснить его адресованные потомкам строки: «Тусклый легкоплавкий, не предназначенный для ковки металл очень и очень нескоро послужит основой для создания удивительных машин и механизмов, среди которых первенствовать будет независимый от человека искусственный разум». Заметим, что возможность «зарождения» мыслящих на оловянной основе субстанций вполне серьёзно рассматривали Декарт и Эйлер. Пифей же, открыв острова Зеландию, Великобританию, Ирландию, исходив Северное, Ирландское моря, Бискайский залив, страстно желал надолго осесть на островах Туле, где, как уверял, кратковременно побывал и увидел выдавленное на поверхности грунта олово, которое в лучах солнца трудно было отличить от серебра.
Возможно ли такое? Авторы нашумевшей книги «Утро магов» Луи Повель и Жак Берьжье в журнальном варианте очерка о северной земле Туле, основываясь на первоисточнике Пифея, якобы хранящемся в библиотеке Ватикана, полагают, что, за выброшенным на поверхность оловом Туле далеко отправляться вовсе не обязательно, что находится она в северных регионах России. Конкретно где-то недалеко от Архангельска! Но это, оказывается, Туле под первым номером. Туле под номером вторым принадлежит Норвегии. Это остров Ян-Майен, увенчанный действующим вулканом Беренберг. Голландский мореплаватель Май, открывший его в 1614 году, когда сошёл на берег, опечалился, что поля, принятые поначалу за серебряные, оказались никчёмным мягким металлом. Стало быть, северных земель Туле две? Повель и Бержье выдвигают предположение, что Оловянных островов было несколько десятков. Иначе, зачем к поискам оловянного рая — островов, называемых нацистами стратегическими сырьевыми островами, по личному указанию Гитлера подключались грузовые субмарины колоссального водоизмещения? Из походов они возвращались полные оловом.
Вопрос, было ли это олово загружено на Оловянных островах, остаётся открытым. Поиск, пока умозрительный, природной сокровищницы Туле продолжается. Некоторые исследователи уверены в том, что обнажить оловянные поля поможет стремительно надвигающееся глобальное потепление климата.