Графиня Елизавета Баторий родилась в 1560 году в одной из самых старинных и богатых семей Венгрии, в роду Баториев. Её родственниками были трансильванские князья, а её двоюродным братом — премьер-министр Венгрии граф Дьёрдь Турзо. Но отличная родословная не помешала ей стать одной из самых кровавых ведьм XVI — XVII веков.
Елизавета Баторий
Помнится, был уже до него полководец времён Столетней войны, принц Уэльский, сын английского короля Эдуарда III, прозванный «чёрным» за цвет своих доспехов…
Замок Елизаветы стоял на высокой скале, откуда открывался вид на земельные владения графини. Там, среди огородов, стояли домишки её людей — крестьян, судьбой которых она вправе была распоряжаться, как своим имуществом. Правда, в замке слуг хватало, и было кем управлять, но честолюбивой и гордой девушке мешало присутствие в доме властной свекрови. Она её раздражала (впрочем, так случается часто и в наши дни). При ней она чувствовала себя лишней, и, не зная, куда приложить свои силы, увлеклась чёрной магией, полагая, что знания ей скоро пригодятся.
«Торко (слуга) научил меня кое-чему новому и интересному», — записала графиня в своём дневнике. «Поймай чёрную курицу, убей её белой палкой. Её кровью мазни своего врага. Если он сам недоступен, раздобудь что-нибудь из его одежды и смажь её».
Современница героинь Шекспира, чёрная душой, Елизавета стала участницей сборищ деревенских колдуний. И хотя легенды рассказывают о её невероятной красоте, во время этих шабашей она скорее походила на отталкивающую ведьму, чем на благородную даму. Ведьмы, её сообщницы — старая нянька Илона Жу, ведьма Доротя Сентес и лесная ведьма Дарвула, ставшая близкой подругой Елизаветы, — приводили к своей повелительнице жертв — юных дев и помогали палачу расправляться с ними, вызывая по её приказу демона, повелителя кошек, именуемого Иштен.
Иштен по-венгерски значит «бог», т. е. Елизавета вызывала божество в кошачьем облике, а точнее, поклонялась Сатане, которого колдуньи в средние века почитали в образе животного. Сама Елизавета носила на шее амулет, с помощью которого можно было вызвать из ада восемьдесят котов, чтобы они впились когтями в сердце её врагов. Говорят, сила амулетов рано или поздно оборачивается против их владельцев; так случилось и на этот раз. Потеряв амулет, Елизавета сделала себе его грубую копию — и копия эта послужила доказательством против неё на суде.
СУРОВОЕ ВОЗМЕЗДИЕ
Первые десять лет замужества у Елизаветы не было детей. Потом она родила подряд трёх мальчиков и девочку. В 1600 году Ференц умер, и 40-летняя вдова прежде всего отослала с глаз своих ненавистную свекровь, тем самым развязав себе руки. Она очень боялась постареть и утратить красоту. Однажды горничная, причёсывая её, нечаянно выдернула волос. Елизавета немедленно ответила ей пощёчиной, да такой сильной, что у девушки брызнула кровь из носа и попала на руку графини. Ей показалось, что кожа на том месте, куда попала кровь, стала свежей, как у молодой горничной. Тогда она позвала сообщников — дворецких Йоханнеса Ужвари и Торко. Они раздели девушку, зарезали её, а кровь собрали в большом чане, в котором Елизавета выкупалась, чтобы омолодиться.
В течение десяти последующих лет подручные Елизаветы поставляли ей девушек для кровавых ванн. Но одной из её жертв удалось бежать и сообщить властям о страшных делах, творившихся в замке. Король Венгрии Матьяш, узнав об этом, приказал действовать. Кузен Елизаветы, Дьёрдь Турзо, бывший тогда губернатором провинции, с отрядом солдат нагрянул в замок ночью 30 декабря 1610 года.
Им открылось чудовищное зрелище! В главном зале они нашли мёртвую, совершенно обескровленную девушку, и другую — ещё живую, тело которой было усеяно крохотными ранками; в темнице находились взаперти ещё несколько девушек, на их телах были такие же ранки. В земле под замком обнаружили пятьдесят захоронений.
В январе и феврале 1611 года в Битше состоялся судебный процесс. Все, причастные к этим убийствам, были казнены, кроме графини Елизаветы, Илоны Жу и Дороти Сентес. Двух последних сожгли заживо, предварительно оторвав им пальцы. Графиня Елизавета отказалась признать себя виновной или невиновной, но согласно приговору её должны были замуровать в башне собственного замка, покинутого остальными обитателями.
Вскоре каменщики взялись за дело, а деревенский священник поднялся к подножию замка и стал молиться перед кирпичной стеной, которая вырастала прямо на глазах. Пленница не хотела слушать его увещеваний; вдобавок ему сильно мешали коты, бесновавшиеся где-то наверху. Но когда он в сопровождении церковного старосты поднялся на верхний этаж, то не обнаружил там ни одного живого существа.
Быть может, и Елизавета, так и не раскаявшаяся в своих грехах за три года, что она провела в башне, временами слышала кошачьи прыжки и мяуканье под крышей и в опустевших дворах. Этого мы не знаем. Известно только, что каждый день местный крестьянин, взяв ключи и корзину с провизией, поднимался по дороге в замок, над четырьмя углами которого развевались чёрные флаги в знак того, что здесь исполняется смертный приговор. Одну за другой открывал он двери, взбирался по лестнице в башню и через окошко, оставленное каменщиками в стене, передавал узнице еду.
ЧЁРНЫЙ КОТ
Кровавая графиня умерла грозовой ночью в 1614 году. Однако жива её посмертная «слава». Её не раз вспоминали историки, поэты и кинематографисты. Любопытные события сопровождали французскую писательницу Маргерит Юрсенар во время её работы над книгой, посвященной, в частности, Елизавете Баторий. В 1964 году, собираясь в Центральную Европу, Маргерит решила посетить места, связанные с её героиней. Писательница жила в США, и в Европу она прибыла на пароходе под названием «Баторий», что вряд ли можно считать совпадением: Это было единственное судно, доставлявшее пассажиров прямо в Скандинавию и Польшу, и оно было названо в честь знаменитого польского короля Стефана Батория, самого великого представителя рода.
«Подъём к замку был крутой, — вспоминает М. Юрсенар. — Вокруг царило запустение, какое бывает на развалинах, а не вблизи просторного жилища, ставшего пожизненной тюрьмой. У подножия стен зеленел первыми весенними всходами маленький огород, — очевидно, его хозяином был куда-то отлучившийся сторож. Наверно, так же выглядел огород, в котором собаки вырыли когда-то останки жертв Елизаветы, наспех забросанные землёй.
Войдя в ворота, я увидела, что от замка остались только выпотрошенная главная башня и осыпавшиеся, заросшие ползучими растениями куртины. Я подошла к невысокой стене и посмотрела вниз. Там расстилалась приветливая, почти итальянская равнина; там и сям высились уступы Карпатских гор, обрывистые чёрные утёсы, ощетинившиеся елями. Вдруг послышалось какое-то движение. Из кустов с сердитым ворчанием выскочил огромный чёрный кот, в два прыжка перелетел через двор и исчез на противоположном берегу рва.
Не стану утверждать, будто этот кот служил демону Иштену. Наверно, он жил у сторожа, а в кустах этой весенней порой искал птичьи гнезда с недавно вылупившимися птенцами. Замечу, однако, что в тех краях я посетила чуть ли не с полсотни феодальных замков, превратившихся в развалины, и только в бывшей резиденции Баториев меня с хозяйским видом встретил чёрный кот — и тут же исчез в два прыжка».