После того как шведский король Карл XII, потерпев сокрушительное поражение в полтавской битве, нашел приют у турецкого султана, Петр I склонился к мысли, что пришла пора окончательно решить «южный вопрос».
За весь период этой кампании русская армия потеряла 37 тысяч человек, из которых в бою полегло менее 5 тыс
ПОХОД НА ЮГ
Господари Молдавии и Валахии, находившиеся в вассальной зависимости от Османской империи, давно уже посылали тайные сигналы о своей готовности перейти под руку России, обещали помочь и войском, и провиантом, как только русская армия появится в их владениях. Вдобавок, утверждали они, все другие порабощенные турками православные народы – болгары, сербы, черногорцы – поднимутся против своих угнетателей и окажут самую широкую поддержку русским «братушкам».
Окрыленный недавней Полтавской викторией, Петр охотно верил этим прожектам, сулившим России перспективу доминирования в огромном регионе Южной Европы, включая проливы. А тут еще Порта сама, в ответ на дипломатическое давление царя, объявила в ноябре 1710 года России войну, поддержав зимний набег крымских татар и союзных им запорожцев на Правобережную Украину. Словом, у Петра были веские основания для того, чтобы в феврале 1711 года отдать приказ фельдмаршалу Шереметеву двигаться с войском в направлении Днестра, а далее, соединившись с дружественными силами Молдавии и Валахии, выйти к Дунаю. Несколько позже царь присоединился к этому походу и сам.
По штатному расписанию с русской стороны в кампании участвовало около 80 тысяч сабель и штыков, 10 тысяч казаков, артиллерия насчитывала 160 орудий. Среди опытных командиров находились и герои Полтавы: князь Репнин и генерал-поручик Брюс.
Уверенность в триумфальной победе казалась столь обоснованной, что Петр взял с собой Екатерину, которая была в положении. Они еще не обвенчались, но царь уже объявил своему окружению, что к Екатерине следует относиться как к его законной супруге и царице. Екатерину сопровождала свита придворных дам. В обозе разместилось также множество офицерских жен, некоторые с детьми. Здесь же присутствовал датский посланник Юст Юль со своими помощниками. Вся эта масса двигалась по неведомому бездорожью, без предварительной разведки, без должных запасов провианта и фуража, уповая на то, что южные союзники с почетом встретят их как освободителей и снабдят всем необходимым.
ЧЕРЕДА ИСПЫТАНИЙ
27 июня армия переправилась в районе крепости Сороки через Днестр, за которым начинались молдавские земли, и двинулась двумя отдельными группировками к реке Прут, чтобы затем по ее берегу выйти к Дунаю.
Если и до этого дня поход складывался крайне тяжело, то за Днестром его условия сделались просто невыносимыми.
В бескрайней ровной степи практически весь растительный покров был съеден саранчой. Днем негде было даже на время укрыться от нещадно палившего солнца, тогда как ночью люди дрожали от холода. Но что еще хуже – отсутствовали какие-либо источники воды.
Датский дипломат писал позднее: «Царь передавал мне, что сам видел, как у солдат от действия жажды из носу, из глаз и ушей шла кровь, как многие, добравшись до воды, опивались ею и умирали, как иные, томясь жаждою и голодом, лишали себя жизни…» Ежедневно солдаты, особенно молодые, необстрелянные еще рекруты, гибли сотнями и тысячами. От бескормицы пало множество «добрых» лошадей.
Тем не менее ведомая непреклонной волей Петра армия все же вышла 6 июля к Пруту и переправилась на западный берег реки, напротив Ясс, где царя встретил господарь Молдавии Дмитрий Кантемир. Вот тут-то и выяснилось, что возлагаемые на него надежды оказались сильно преувеличенными. Хотя Кантемир и предоставил Петру 5-тысячный отряд, но эти храбрецы были вооружены лишь пиками и луками. Кантемир также обещал поставить 10 тысяч волов и коров и 15 тысяч овец, однако признался, что запасов хлеба в его владениях нет.
Неутешительными оказались и другие новости. Худшая из них заключалась в том, что войско турецкого султана численностью 120 тысяч человек под командованием визиря Мехмед-паши уже переправилось через Дунай и сейчас двигалось навстречу своему противнику. В тыл Петру заходила 70-тысячная конница крымского хана Девлет-Гирея II. При этом у турок и крымчаков было более 400 орудий. Господарь Валахии Бранкован, так и не дождавшись подхода русских полков, изменил своему слову, перейдя на сторону турок. Наконец, попытки поднять восстание в порабощенных турками славянских землях не приобрели широкого размаха и уже были подавлены.
Осознав, что его армия не только не получит реального военного подкрепления, но и рискует остаться на голодном пайке, Петр приказал кавалерийскому корпусу генерала Ренне (5 тысяч драгун и столько же молдаван Кантемира) захватить городок Браилов на Дунае, где у турок имелись склады с большими запасами провианта, фуража и снаряжения. Итак, у Петра оставалось менее 40 тысяч войска, практически при отсутствии кавалерии, против 190 тысяч, которыми располагал неприятель.
В СМЕРТЕЛЬНОЙ ЛОВУШКЕ
К вечеру 20 июля после ряда маневров, стычек и арьергардных боев турки окружили русскую армию полукольцом, прижав ее к западному берегу Прута, примерно в 75 км южнее Ясс. По всей степи, насколько хватало глаза, виднелись дымившиеся костры янычар и табуны их коней.
Почти одновременно на восточном берегу появились крымские татары, запорожцы и шведы. Расположив орудия на господствующих высотах, они обстреливали лагерь Петра, как и всякого, кто пытался набрать воды из Прута. На исходе дня, подбадривая себя оглушительными криками, янычары бросились в атаку, но наткнулись на выставленные рогатки и плотный артиллерийский и ружейный огонь.
После третьей волны наступление захлебнулось, и турки, понеся значительные потери, в панике побежали назад. Их начальники пытались остановить это бегство, рубили саблями своих же янычар, но ничего не помогло. С наступлением темноты боевые действия прекратились.
Несмотря на отбитые атаки, положение русской армии было отчаянным. Как бы храбро ни сражались русские солдаты и офицеры, но боеприпасы были на исходе, не говоря уже о провианте и фураже. В некоторых современных публикациях утверждается, будто Петр был настолько подавлен и даже перепуган неудачей, что утратил всякую способность руководить армией. При этом ссылаются на воспоминания Эребо, секретаря датского посланника: дескать, Петр «бегал взад и вперед по лагерю, бил себя в грудь и не мог выговорить ни слова». Что ж, минуты слабости бывают даже у сильных натур. Но сильная личность тем и отличается, что умеет укрощать приступы малодушия. Бригадир Моро-де-Бразе, не имевший особых оснований захваливать русского царя, оставил такой отзыв о поведении Петра в критический момент боя: «Могу засвидетельствовать, что царь не более себя берег, как и храбрейший из его воинов. Он переносился повсюду, говорил с генералами, офицерами и рядовыми нежно и дружелюбно, часто их расспрашивая о том, что происходило на их постах».
Так или иначе, последующие события доказывают, что Петр не утратил ни присутствия духа, ни воли, ни способности находить выход из, казалось бы, безнадежной ситуации.
На утреннем военном совете царь принял решение предложить султану мир; если же тот ответит отказом, то идти на прорыв вверх по течению Прута «не на живот, а на смерть, никого не милуя и ни у кого не прося пощады». О капитуляции речь вообще не заходила. Позору плена Петр предпочитал смерть в бою. И все генералы, все министры поддержали это решение.
Между тем турки подвели к русскому лагерю окопы, апроши и батареи, установив в них орудия, которые начали обстреливать русские позиции с близкого расстояния. Но идти в лобовую атаку янычары уже остерегались.
МИССИЯ ВИЦЕ-КАНЦЛЕРА
Первого парламентера визирь Мехмед-паша принять не пожелал. Тогда визирю передали, что если он не ответит коротко, хотят турки мира или нет, то русские полки без промедления вступят в сражение. Визирь тотчас прислал гонца с согласием на переговоры.
К туркам отправился опытный дипломат вице-канцлер П. Шафиров. Петр, догадываясь, чего примерно могут потребовать турки, наделил Шафирова самыми широкими полномочиями. Предполагая также, что турки захотят защитить интересы своего союзника Карла XII, царь соглашался даже на то, чтобы вернуть Швеции все завоевания в Прибалтике, кроме Ингрии со строящимся Петербургом, взамен которого отдать Псков либо другой город.
Шафиров был уполномочен, действуя по обстановке, делать и другие уступки, соглашаться на все, кроме капитуляции и плена. Вдобавок для «подарков» визирю и его вельможам Шафиров получил 150 тысяч рублей (по другим данным, 200 тысяч) – сумму по тем временам баснословную.
Мирные соглашения, о которых Шафиров сумел договориться с визирем, были, по мнению одних историков, весьма тяжелы для России, по мнению других, свобода досталась Петру и всей его армии едва ли не даром. Россия обязывалась очистить Азов, срыть Таганрог и некоторые другие крепости, не вмешиваться в польские дела, а также не препятствовать проезду шведского короля на родину. О судьбе завоеваний России в Прибалтике речь вообще не заходила.
Почему же турки, имевшие многократный перевес над русскими, почти с охотой согласились на переговоры? В бакшише ли тут причина? Некий турецкий вельможа признался позднее, что янычары предпочли быстрее избавиться от присутствия «ужасного противника», сражение с которым «могло бы стоить им многих жизней».
БЛАГОДАРСТВЕННЫЙ МОЛЕБЕН
23 июля, ближе к вечеру, русская армия в боевом порядке, с развернутыми знаменами и барабанным боем, выступила в направлении Ясс. Турки не чинили нашим походным колоннам никаких препятствий. На следующий день в лагерь Мехмед-паши прискакал из Бендер Карл XII.
Узнав об условиях заключения мира, он пришел в неистовство и начал требовать от визиря, чтобы тот предоставил в его, Карла, распоряжение 20-30 тысяч войска, обещая привести Петра на веревке. Турок не без ехидства ответил на это, что у Карла была такая возможность под Полтавой, но он ее упустил, и нет никаких гарантий, что подобное не повторится. Карл в бешенстве покинул лагерь.
25 июля генерал Ренне, не имея еще известия о заключении мира, захватил Браилов, потеряв при штурме не более ста человек. Царский приказ был выполнен, склады перешли под контроль русских войск. Русские солдаты впервые поили коней из Дуная. Но уже через два дня драгуны оставили Браилов, поспешив на соединение с отходившими основными силами.
13 августа русская армия, совершив еще один изнурительный переход через безводную степь, переправилась через Днестр, завершив тем самым Прутский поход. Петр приказал отслужить благодарственный молебен и «торжествовать салютными залпами чудесное свое избавление на Пруте, устроенное богом».
За весь период этой кампании русская армия потеряла 37 тысяч человек, из которых в бою полегло менее 5 тыс. Остальные потери – это смерть от болезней и голода, самоубийства, дезертирство, сдача в плен. Турки потеряли на поле боя свыше 8 тысяч человек.
ОРДЕН СВЯТОЙ ЕКАТЕРИНЫ
Прутский поход породил немало легенд и всякого рода слухов. По одной из версий, Екатерина, неотлучно находившаяся в лагере с Петром, тайно переслала турецкому визирю свои драгоценности и меха (жаккардовые этикетки купить) – это, мол, и решило дело в пользу мирных переговоров. Характерно, что сам Петр негласно поддерживал эту легенду. В память о мужественном поведении своей спутницы в опасной ситуации царь учредил в 1714 году женский орден Святой Екатерины, второй по значимости после ордена Андрея Первозванного. На аверсе знака был запечатлен орденский девиз «За любовь и Отечество», а на обратной стороне – «Трудами сравнивается с супругом».
Этим орденом награждали великих княжон и княгинь, а также жен высших сановников империи, именовавшихся после его вручения «кавалерственными дамами».
Фельдмаршал Шереметев
Всего за два столетия (1714-1917) орденом Святой Екатерины были награждены 734 дамы. Понятно, что первым орденоносцем стала сама Екатерина Алексеевна, получившая знаки ордена из рук мужа 24 ноября 1714 года.
Через четверть века после неудачного Прутского похода, в июне 1736 года, уже при императрице Анне Иоанновне Азов был возвращен в состав Российской империи.